Николай II без ретуши - Н. Елисеев
- Дата:20.06.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Николай II без ретуши
- Автор: Н. Елисеев
- Год: 2009
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во всей его биографии вычитывается мораль. Житейская, очень циничная, неприятная, но верная. Вот две сильные женщины и один слабый мужчина. Одна из женщин любит танцевать. Другая любит молиться. Одна записывает в дневник, как на балу у НН свалились панталончики и как их генерал З. – шпорой и за кушетку; другая описывает впечатления от святого старца. Одна советует: зубами вцепись в удельные земли – никому ни за что! НАШЕ… Другая советует плату снизить в трамвае до трех копеек, бедный народ так страдает… от дороговизны трамвайных билетов. И святой старец тоже так говорит. (Любопытно, с какого бодуна занесло Григория Ефимовича в трамвай? Можно себе представить, как он шарил по карманам, нащупывая мелочь…) Вопрос, раз уж ты не можешь в жизни и политике без поводыря, какой женской руке лучше довериться? Ответ понятен: той, что принадлежит плясунье, а не богомолке.
Впрочем, так же верно и другое утверждение: никакой морали невозможно вычитать из его биографии. Уж больно странны его поступки. Едва ли человечны. Они внечеловечны. Во время торжеств, посвященных возведению памятника его дедушке, Александру II, на его глазах в театре стреляют в его премьера. Премьера отвозят в больницу. Пять дней председатель его правительства умирает. Он не просто не приезжает «навестить больного товарища и смертельно раненного подчиненного», он не прерывает программу торжеств, отправляется в другой город, празднует. Прибывает только на похороны. Абсолютное бесчувствие? Но дочка премьера вспоминает, как царь плакал, стоя на коленях, перед телом погибшего, молился и твердил: «Прости, прости…»
Скорее уж абсолютный эгоцентризм. Воспитанное с детства одиночество, попытки это одиночество прорвать – и раз за разом неудачи, срывы, разломы. Есть символическая история в этом ряду. Во время торжеств по поводу обретения мощей Серафима Саровского царь пошел с народом. Густой толпой народ двинулся вслед за царем в монастырь по мосткам, проложенным над оврагом. Мостки провалились. Люди попадали. Царь даже не обернулся. В толпе был министр двора Его Величества, престарелый граф Фредерикс. Старичок рухнул вместе со всеми. Ему порвали мундир и пару раз заехали сапогом по щекам. Дошедши до монастыря, царь заинтересовался, а где же граф? Ему объяснили, что граф – там. Ну… где куча мала. По графу-де ходят. «Ну так найдите графа», – сказал молодой человек и вошел в монастырь. Графа нашли, перебинтовали, заклеили пластырем, переменили мундир и представили Его Величеству.
И таким он был во всем. Шел, не оборачиваясь, и очень удивлялся, когда выяснялось, что где-то провалились мостки или произошло еще что-то столь же неприятно-неопрятное. В нем была тайна. Его дядя, Николай Николаевич, мистик и полководец, задумчиво спрашивал: «Человек ли наш Государь или дух?» И сам себе отвечал: «Наверное, все же дух…» И то… Его поступки порою являются совершенно необъяснимыми. Председатель Госдумы Родзянко настаивает: министром внутренних дел не может быть Протопопов. Царь внимательно выслушивает председателя парламента, не говорит ни да ни нет. Родзянко просит прощения у царя за то, что во дворце во время прошлого приема оскорбил Протопопова. Царь соглашается: «Да это нехорошо – во дворце…» То есть вне дворца председатель парламента может оскорблять министра внутренних дел – рабочий момент, что здесь такого? Но дальше и вовсе удивительно. Родзянко обещает в следующий раз избить министра внутренних дел палкой, и царь, назначивший этого министра и не желающий его смещать, – смеется. Что в этом смехе? Над чем он смеется? Над подравшимися холопами? Тогда этот смех и вовсе нехорош…
Надо учитывать вот что – у Николая II был министр внутренних дел, который отвечал на оскорбления вызовом на дуэль, и про него никто не осмелился бы сказать, мол, в следующий раз поколочу палкой… Столыпин. Но с этим-то министром Николай Александрович как раз и не сработался. Застрелили Петра Аркадьевича накануне отставки. Может, еще и потому засмеялся Николай, что представил себе, как кто-нибудь говорит про Столыпина: «А в следующий раз побью палкой…» Смешно.
Как раз сравнивая консервативнейшего политика, Петра Столыпина, и его монарха, Николая II, понимаешь поразительно тонкое и точное замечание Томаса Манна насчет того, что политика всегда связана с демократией. Аполитичность всегда недемократична и всегда по-настоящему консервативна. Томас Манн писал: «Любой политик в той степени политик, в какой он демократ». Это удивительно, но это так. Столыпин, работающий с Думой, спорящий с ней, находящий странное удовольствие в том, чтобы подниматься на трибуну первого российского парламента и спорить с парламентариями, – политик и демократ в той степени, в какой он политик. Николай, которого в Думу калачом не заманишь – ему бы в лес… на охоту… на теннисный корт… – никакой не политик. Он аполитичен до мозга костей.
Всю жизнь он рвался к тому, кто мог бы ему посоветовать, помочь; всю жизнь он старался стать ближе к народу, над которым был поставлен главой по праву рождения, – отсюда его дружбы с Клоповым, коллежским асессором, Распутиным, сибирским варнаком. Казалось бы, ну и будь конституционным монархом, прислушивайся к тем, кого избрал народ. Но это же адвокаты, интеллигенты или левое радикальное хулиганье. Какой-то удивительный надлом прошел через всю жизнь этого монарха. Он хотел исполнить свой долг – быть самодержцем. И не мог им быть. Не мог им быть не потому, что ему мешали революционеры или радикальные интеллигенты, а по своим же психофизическим свойствам не мог. Столыпин жалуется на Дурново и Трепова, двух крайне правых депутатов Государственной думы и членов Государственного совета. Они провернули скверную интригу за его спиной. Столыпин настаивает: их до́лжно наказать. Николай II молчит, думает, а потом спрашивает: «А что бы вы хотели, чтобы я с ними сделал?» Совершенно не важно, что отвечает Столыпин. Он, конечно, отвечает, но по человечеству (как писали в русских романах, любимых Николаем II) он должен был бы остолбенеть. Да он людей казнил по приговорам военно-полевых судов, боровшихся против того, чтобы Николай Романов делал бы то, что он (Николай Романов) хотел, а Николай Романов у него спрашивает: «А что бы вы хотели, чтобы я сделал?»
Как уже говорилось выше, Николай II терпеть не мог интеллигентов, но сам был именно что интеллигентом. Военным интеллигентом, вскинутым на трон. Помещиком Левиным из «Анны Карениной», которому досталось по праву рождения не поместье, а вся Россия. Помещиком Гаевым из «Вишневого сада», с усердием тупицы иль спартанца шагающим навстречу гибели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Курсив мой - Нина Берберова - Биографии и Мемуары
- Земля и лира - Виктор Мамченко - Поэзия
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Бомж с Топором знает всех - Макс Кивин - Боевик / Триллер / Юмористическая фантастика